вкусные тексты

[Asylum]

...А бывают дни, продолжал он, обращенные в слух, когда улавливаешь любой шум и шорох во Вселенной. Бывают дни, пригодные для дегустации, и дни, благоприятные для осязания. А некоторые - для всех органов чувств сразу. А сегодняшний день, добавил он, благоухает, как большой безымянный сад, выросший ночью за горами и наполнивший землю, на сколько хватает взгляд, теплой свежестью. В воздухе пахло дождем, но не было туч. Мог бы раздаться чей то смешок, но царило молчание....

Рэй Брэдбери "Вино из одуванчиков"

[Леся]

В отличном кафе с тортиками и круассанами тетя заказала себе солянку и с аппетитом ее ела.
Я, в принципе, не понимаю людей, заказывающих заведомо непрофильные блюда, но кто я такой, чтобы их (людей, а не блюда) осуждать?
Хуже, когда делается это с претензией.
В любой компании рано или поздно будет Пи*да на Цыпочках.
Приходит компания, скажем, в винный бар (ключевое слово - винный) с целью пообщаться, ну, и, конечно, назюзюкаться слегка.
Все расселись, каждый выбрал себе пиногриджо-шираз-темпранийо-зинфандель, и даже самая придирчивая определилась с "игристым, но чтобы розовое, но не сладкое, но с таким мускатным оттенком".
Официант записал, компания в предвкушении, и тут в игру вступает Пи*да на Цыпочках.
- А вы делаете еблаччино?
- Что, простите, - переспрашивает официант.
- Ну, как же, еблаччино, это когда к фраппе добавляют молока. подогретого до температуры 58,34 градуса и левой рукой сыпят на правую сторону чашки корицу, в то время как на левую сторону чашки кладется три гвоздичины, чтобы не утонули. (Голос повышается) Вы, что не знаете, что такое еблаччино, а еще бар!
Официант судорожно понимает, что еблаччино есть в меню, его туда включил первый учредитель бара, потому что "жаба моя любит", с тех пор его никто не заказывал...
Вариант 2: еблаччино нет в меню, но в баре есть принцип "не отказываем гостям".
Лицо, кстати, у нашей Пи*ды на Цыпочках такое, что все ее спутники начинают понимать, что пришли они не в винный бар, а в сраную рыгаловку в Рыбацком, и сейчас лиловый лицом бомж спи*дит у них манто, а персонал обхамит, обсчитает, и попросит бутылочку не выбрасывать.
- Да, конечно, говорит официант, и идет к бару.
По пути Пи*да на Цыпочках обрастает таким грузом вербальных пенисов, что может открывать секс-шоп. Но вслух этого Официант ничего не говорит, потому что Очень Вежливый.
- Три пино-гриджо, один шираз, темпранийо, зинфандель, одно домашнее игристое розовое на третий (Тут официант грамотно не делает паузу перед термином, потому что иначе могут подумать, что он в замешательстве), и еблаччино туда же.
- Три пино-гриджо, один шираз, темпранийо, зинфандель, одно домашнее игристое розовое - повторяет бармен, - и ЧТО????
- Еблаччино. Оно ж у нас в меню, а ты в кофейне ж работал когда-то. Ну, и ты бармен же.
Тут компания попадает, потому что любое непрофильное еблаччино делается в последнюю очередь. Во-первых, у бармена не набита рука, во-вторых, он может обосраться по причине номер один, и попасть на ингредиенты, а в-третьих, из мести на то, что сбита ритуальная работа. Ну, и в четвертых, у бармена полно спокойных и нормальных обычных заказов. А, еще в пятых, в баре нормальному бармену всегда есть что делать, и он, учитывая пункт три, будет заниматься этим.
Компания попала, потому что в нормальных заведениях, как правило, заказ напитков на стол приносится одновременно, если заранее не попросят иное.
Вот они, бокальчики. Отражает лучи солнца и играет соломенным цветом пино-гриджо, зазря отдает в окружающую среду оттенки спелых фруктов шираз, бездарно сеет в атмосферу танины темпранийо, скучает зинфандель, исходит пузырями игристое. Но они не на столе.
И официант почему-то проходит, вернее, пробегает мимо их столика. Кстати, не специально, а так получается - он инстинктивно ждет вопроса "а где" и боится ответить "еблаччино еще не готов", но это все на уровне шестого чувства.
Наконец, сложив еще один груз вербальных пенисов на автора заказа, на тупого официанта, который этот заказ принял, и на всех сразу, бармен приступает к изготовлению еблаччино.
Поскольку компания ждет бухла, все взгляды устремлены на бар, и, естественно, у бармена ни хера не выходит.
Он делает вид, что так и надо, и, наконец, выдает продукт.
Заказ несут на стол, компания радостно чокается и делает первый желанный глоток.
Пи*да на Цыпочках тоже делает глоток и изрекает:
- Нееет, ну кто так делает еблаччино? Вот, в Москве в "Сидор, Пидор и Кофейное Зерно" - еблаччино умеют делать. Лучше б не заказывала!

(С) Сергей Григорьев

[Asylum]

Водитель
Начальник цеха валерианы
Директор производства

Начальник цеха и Водитель. Оба предельно спокойны.

Водитель: Здравствуйте, я привез вам измельченный валериановый корень.
Начальник цеха:.Очень хорошо, положите здесь
В. Но его не много, меньше половины.
Н.Ц. Это не страшно.
В. Вообще ничего не страшно.
Н.Ц. И никогда.
В. Спросите, почему меньше половины?
Н.Ц. Спрошу. Почему?
В. Большую часть съели кошки.
Н.Ц. Это не страшно. Кошкам тоже нужно что-то есть.
В. Не страшно.

Появляется на отдалении Директор производства. Крайне взволнован, почти взбешен.

Директор: (орет) Где начальник валерианового цеха?! Отвечайте, почему вы постоянно не выполняете план?!
Н.Ц. Очень точно и своевременно поставлен вопрос.
Д. Где продукция?
Н.Ц. Вы не могли бы зайти к нам в цех, и прямо спросить нас об этом?
В. Он бы мог.
Д. Я не пойду больше в ваш обдолбанный цех!
Н.Ц. А вы, как в прошлый раз, респиратор наденьте.
Д. Страшно подумать, чем это может кончиться.
Н.Ц. Не страшно
В. Вообще не страшно.
Н.Ц. Вам необходимо зайти к нам. Что-то необычное в составе корня валерианы.
Д. Что именно?
Н.Ц. Вы же - главный валерианолог и валериановед страны. Вам и решать.
В. Респиратор наденьте. Вы в нем даже лучше выглядите.
Д. Хорошо, иду. Пришел, где тут у вас ваше «не то»
Н.Ц. Вот, пожалуйста, понюхайте.
Д. (нюхает) Вообще ничем не пахнет!
В. А вы респиратор снимите.
Д. (снимает респиратор, вдыхает глубоко) Аааах. Господи, как пахнет!
В. Еще один вдох!
Д. Божественно. Зачем вы просили меня зайти?
В. Кошки съели большую часть валерианового корня.
Д. Кошкам нужно что-то есть. Это не страшно
Н.Ц. Не страшно.
В. Вообще не страшно.

[Толич]

Слава Сэ: О разных видах детства

У девочки Лёли мама красавица, папа психолог, дедушка физик, второй дедушка антисемит. Сами видите, приличная семья. Мать архитектор, рожала для себя. Это был лучший её проект, глазки синенькие, косички всякие. В холле роддома их ждала счастливая родня. Встречающие построились свиньёй, как крестоносцы. Папы, мамы, тёти и прочая пехота. Они выучили Бенджамина Спока. Они знали, как растить и воспитывать что угодно. Каждый имел в кармане неприкосновенный памперс, кипячёную соску, парцетамол и зелёнку для коленок. Они уже построили дом в лесу, где сплошной кислород и ребёнок сможет дышать, даже если рот занят котлетой. Сами понимаете, тендер на прогулку с младенцем мать выиграла не сразу. Её не считали слабоумной, но и не доверяли.

И вот, однажды, на семейном совете решили, пусть всё-таки погуляет. Как-никак, мать. Заслужила.
Для прогулки всё приготовили. Коляску смазали, сличили метеосводки. Девочку завернули в одеяла всякие, стянули шарфом. Коляску установили в сторону природы, чтоб ехать только прямо. Матери сказали катать ребёнка взад-вперёд, смахивая слёзы умиления. И вот они ходили, ходили.

И вдруг коляска опрокинулась, ребёнок выкатился в траву, как какой-нибудь арбуз.

Расхристанная мать прибегает с дитём на руках. Коляску бросила. Голосит, плачет:
- Ребёнок ударилась и теперь вырастет дурой! И что же я за мать такая, ехидна!
И глазами просит, чтоб её казнили каким-нибудь жестоким способом.
Оба деда, физик и антисемит, муж психолог, бабушки, тёти, прочая пехота, любой скажет, коляски сами не падают. Это всё чьи-то кривые руки надо оторвать. На виноватую посмотрели стальными глазами, но промолчали. Мужчины помчались смущать врачей невиданными взятками. Женщины напоили мать валерьянкой, уложили в постель. И вот лежит она под раскрытым окном. И слышит Голоса.
- Внимание, едет коляска. Наезжает на камень. Ребёнок выпал. Где, где его голова? Опять едет. Опрокидывается. Где голова?

Она решила, что здравствуйте, дорогие паранойя и галлюцинации. И посмотрела в окно по привычке, оставшейся со времён психического здоровья. А там бабушки скрутили муляж ребёнка из тряпочек и ходят, роняют. Вместе с коляской. Грейпфрут в трудной роли детской головы. Пытаются определить, можно ли с такой матерью остаться дурой на всю жизнь.

Недавно я ночевал в том доме. Девочке Лёле уже шесть лет. Она сервировала стол и подписала каждую салфетку большими буквами: ЛЁЛЯ. Чтоб никто не сомневался, кто тут самая хозяйственная из женщин.

Я смотрел и думал. Вот у меня тоже дети. Девочка и девочка. Алика худая и всегда голодная. У неё такой интересный желудок, еда ловко пролетает, не задевая пищеварительных изгибов. Маша наоборот, может питаться одним лишь запахом от яблок. Мы живём в небольшой квартире рядом с автотрассой. Гости сразу видят, хозяйство ведёт мужчина под управлением детей. Занавесок у нас нет. В ванной их съел хомяк, в кухне сами передохли. В гостиной сохранились, но висят криво. Девочкам была нужна фата для свадеб. Однажды Алика поскакала навстречу единорогу прямо с занавеской на голове. От стены оторвалась штанга, упала на Машу, сломала корону. Так началась женская борьба за трон.
Я эту штангу прикручивал трижды, всё равно кривая. Пусть висит, как ей удобно.

По квартире бродит кот, источник уюта. Линяет. Зато видно, что не фонограмма.
И у нас есть кукольная коляска. Однажды Ляля забралась в неё, как шмель в колокольчик. И попросила отвезти в аэропорт. Игра называлась «быстрое такси». У Маши жёсткий стиль езды, кавказский, Алика вышла в повороте, и прямо в шкаф. Звук был, будто над тундрой зарокотал шаманский бубен. После аварии Лялю пожалели, подули в ушибленный лоб - и вот оно опять побежало расти и развиваться. Никаких издевательств над грейпфрутами, каскадёрских дебютов перловки. Ноль капель валерьянки растревоженному отцу.
По вечерам мы поём колыбельные песни. Соседка при этом стучит снизу. Ей кажется, у нас дискотека. В ритм не попала ни разу. Однажды она поймёт, что русские люди так энергично успокаиваются перед сном.

(с)

[Леся]

Однажды Черчилль ехал на такси в редакцию радио ВВС (пришлось ехать, чтобы не опоздать).
Ему надо было выступить перед народом с важным заявлением.
Перед зданием редакции он спрашивает у таксиста, может ли тот подождать его полчаса, чтобы отвезти обратно.
Таксист, не узнав Черчилля, говорит, что не может подождать, так как сегодня с военной речью выступает сам Черчилль, и ему, таксисту, срочно нужно ехать домой, чтобы услышать эту важную речь.
Это очень понравилось Черчиллю, и он оплачивает проезд намного больше, чем было договорено.
Таксист задумчиво смотрит на эти большие деньги…, потом на Черчилля…, и говорит:
— да пошел он на х…, лучше я тебя подожду.
(из сети)

[Леся]

Когда Макс Планк получил Нобелевскую премию, он ездил по Германии с лекциями по новой дисциплине — квантовой механике. Текст лекции был стандартным и особенно не менялся.
Со временем шофер Планка запомнил лекцию. Он предложил Максу Планку развлечение: «Как насчет того, чтобы я прочитал лекцию в Мюнхене, а вы бы посидели в зале с шоферской фуражкой на голове?» Профессор согласился, и шофер прочитал перед аудиторией длинную лекцию по квантовой механике.
После чего один из профессоров физики поднялся и задал крайне каверзный вопрос. На что «лектор» ответил: «Меня удивляет, что в таком современном городе, как Мюнхен, я слышу столь примитивный вопрос. Пусть на него ответит мой шофер».

Рольф Добелли «Искусство мыслить ясно»

[Леся]

А Кужегетыч-то чо творит: знакомые люди прям советуют. Говорят классно)))


«Русский пионер» публикует рассказы Шойгу. Вот прекрасный кусок:

В тот Новый год мы выпивали, хотя не так уж и много. Танцевали, пели. И только Миша и его супруга были весь вечер грустны. Во всяком случае, они не пили. Пытались как-то поддерживать праздничное настроение, но это получалось у них не очень. Я всё спрашивал их: «А почему вы не наливаете? Посмотрите, какие напитки у нас! Хотите то, хотите это?». Они и с собой, естественно, тоже принесли. Так было принято.
И, когда уже отзвучала музыка гимна (мы её выключали, пытаясь настроить антенну и посмотреть, что там покажут в Москве: хорошо знакомую «Иронию судьбы, или С лёгким паром!» либо новый выпуск «Голубого огонька»?), под тихое постукивание вилок по тарелкам я снова довольно громко задал свой вопрос (с которым я уже, кажется, им надоел):
— Вы что не пьёте? Что там у вас происходит?
И Миша мне ответил:
— Серёжа, нам нельзя.
— Что значит «нельзя»? Как это так?
И в этот момент, изящно наколов на вилку горошину из оливье, его жена в высшей степени интеллигентно произнесла:
— У нас триппер.

[Леся]

Широчайшей души Маяковский

Одна из самых трогательных историй жизни Маяковского произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму - Одну или вдвоем с Парижем!»
Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского». Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли. Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: «От Маяковского». Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, однажды, в конце семидесятых, советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.
В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд… — Пейте чай, — ответила Татьяна — пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: «От Маяковского».

[Кысь]

Широчайшей души Маяковский

Одна из самых трогательных историй жизни Маяковского произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму - Одну или вдвоем с Парижем!»
Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского». Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается воплотить это утверждение в реальной жизни. Владимиру Маяковскому удалось. Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин — а букеты все несли. Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые, и эти новые уже знали, что становятся частью великой легенды — маленькой, но неотъемлемой. И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, улыбаясь улыбкой заговорщиков: «От Маяковского». Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей. Правда это или красивый вымысел, однажды, в конце семидесятых, советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.
В этом уютном доме цветы были повсюду — как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд… — Пейте чай, — ответила Татьяна — пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: «От Маяковского».

А я всегда была уверена, что любовь есть

[Леся]

не перевелись писатели на земле сибирской!!!!!!!

Как мы все знаем, женские гениталии бывают разными и редко найдется такой экземпляр, который бы подошел для съемок в рекламе. Нижнее белья, как и кислота, придают потрохам, улыбки Венеры или невидимому домкрату целостность, все становится одинаково скрытым и надежно спрятанным под идеей, концептом. Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины, а нижнее белье дано, чтобы не умереть от разнообразия этой истины. Надев трусы, мы на время приглушаем шум бесконечной шутки и бросаем вызов Создателю, словно художник бросает вызов красками окружающему его унынию.

Женская красота держится на трех подпорках: внешность, фигура и нижнее белье. Иногда она держится лишь на нижнем белье, словно на костыле, ведь оно действует на мужчин, как труба факира для кобры, завораживает, заставляет змею подниматься из плетеного горшка, облизывая напряженный воздух. Возможно, для некоторых девушек нижнее белье станет единственным поручнем, за который можно ухватиться во время качки.

Кажется, что к девушкам в кружевном белье липнут взгляды, как грязь к собаке, только встав на четвереньки и, отряхнувшись, она еще больше замарается скользящими зрачками, которые отставляют слизняками мокрый след. Надев кружевное белье, нужно быть готовой к лужам в глазницах окружающих.

[Толич]

– Мир тебе, – ласково сказал Ангел, присаживаясь рядом с Котом на толстую ветку и стряхивая с неё снег.
– Привет, – Кот приоткрыл зелёный глаз, лениво оглядел Ангела и отвернулся.
Ангел спрятал под крыльями босые ноги и посмотрел вниз. Под ними лежал белый двор, полный смеха, визга, летающих снежков и скрипа шагов.
– Высоко ты забрался, – сказал Ангел, оценивая расстояние до земли.
– Зато сюда даже Сашкин снежок не долетит.
Ангел понимающе кивнул и подобрал опущенные крылья. Помолчали.
– А ты что, за моей старушкой явился? – не поворачивая головы, спросил Кот. Голос его был такой же ленивый, но Ангел сразу увидел, как сгустилась вокруг него боль и тревога.
– Нет, я ни за кем.
– А! – Облачко тревоги поредело. – Она каждый день говорит, что скоро Ангел её заберёт, – счёл нужным объяснить Кот. – Видно, другой прилетит…
Опять помолчали. Но, видимо, Кота всё же беспокоило присутствие Ангела, и он как можно равнодушнее спросил:
– А ты сюда зачем?
– Да так, отдохнуть присел. Парнишку одного в вашем городе от него же самого спасал. Ох, и трудная это работа! Теперь домой лечу.
– Так ты, это… и от болезни можешь?
– Смотря какая болезнь. Но многое могу. Хранитель я.
– Так чего же ты тут расселся?! – взревел вдруг Кот. – А ну пошли!
И он вихрем слетел на землю. Ангел тихо приземлился рядом.
Старушка была такая худенькая, что Ангел не сразу разглядел её среди белых подушек. Глаза старушки были закрыты, а грудь ходила ходуном, заполняя всю комнату хрипом, свистом и всхлипами. Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать – ласково и тихо.
Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы – готовил питьё для хозяйки.
Когда Ангел разогнулся, дыхание старушки было ровным и тихим, впалые щёки порозовели.
– Пусть поспит, – сказал он Коту. – Ослабла она сильно.
Кот отвернулся и быстро вытер глаза.
Старушка спала, а Кот и Ангел пили чай, и Кот всё подливал в свой чай сливки, а Ангел улыбался, глядя на него.
– Я, наверное, останусь пока у вас, – сказал он, размешивая мёд, – Пока Михайловна не встанет.
– А ты откуда знаешь, что она Михайловна?
– Я же Ангел. Я и то знаю, что тебя Чарликом зовут.
– Значит, вроде познакомились, – хмыкнул Кот. – А тебя как величать?
– А у нас имён нет. Просто Ангел.
Кот молча подвинул ему сливки и прихлебнул из кружки.
Тикали над столом ходики, трещали в печке дрова, за окном усиливался ветер.
– Вот ты спрашивал, зачем я высоко залез, – усмехнулся вдруг Кот. – Выходит, тебя ждал. – И задумчиво добавил, прислушиваясь к ветру: – Носки тебе связать надо. Что ж ты босиком-то по снегу?..

© Людмила Соснина

[Asylum]

Как меня купали в проруби.

Я сейчас дружу с одной девушкой, в трезвом виде она почти неприступна. Но однажды опоил её, и до утра шептал в ухо непристойности, вплоть до Мандельштама.

Не в силах больше отражать мою страсть, она предложила съездить понырять на Крещение. Давай, говорит, очистимся. Сам я не сильно верующий мужчина, но когда фигура Скарлет Йохансон, купание хоть в вулкане выглядит интересной идеей.

Поехали в дальний монастырь, стояли службу. Креститься я стеснялся, сначала. Потом все вокруг так махали лапами, моя отстранённость стала подозрительной.
Сбоку старушка в чёрном торговала всякими волшебными пустяками.

Потом все мужики выстроились в очередь. Стало ясно, сейчас начнётся какой-нибудь торжественный обряд, например, обрезание. Мне не хотелось, я начал всем уступать дорогу. Но сзади так подпирали ободряюще, подумал, ну и ладно.

А это, оказалось, причастие. Мужики целовали икону и волосатые батюшкины пальцы. Ели булку. Я внимательно всё запомнил. Прицелился губами Иисусу в нарисованную ногу, промахнулся. Попал в ккую-то серебристую шишечку. Меня качнуло, ну. Батюшка посмотрел внимательно, но простил. Ткнул кулаком под нос, чтоб хоть этот поцелуй удался. В общем, всё хорошо.

И мы пошли купаться. Мальчики налево, девочки позже, может быть, если мальчики вернутся. Меня представили огромному такому Володе. Володя пообещал, что я никуда не сбегу.

Вообще-то, боялся другого.
Понимаете, если голого сантехника окатить водой на морозе, вряд ли он скажет вам малую Иисусову молитву. От его вскрика, скорей всего, завянут берёзы и заборам станет жарко и неудобно. Это рефлекс, мы не виноваты.

Проруби не было, повели к колодцу. Колодец в лесу. Темно. Снег и ёлки. Освещали путь мобильниками. В пути Володя рассказал, как однажды из ведра выпала ледяная глыба и это была настоящая опасность для здоровья.
Разгребли сугроб ботинками, натаскали воды. Минус двенадцать, ветер. Разделся, развесил свои всякие трусы на заборе. Всё в том порядке, в каком потом надевать. Чтоб после в беспамятстве не погибнуть, позорно путаясь головой в непонятных тряпках. Встал, перекрестился.

И тут Володя вылил первое ведро.

Ну что вам сказать.
Холодно – это слово из другого измерения. Здесь же просто гитлер капут и всё. Поскольку вы сейчас читаете глубоко духовный рассказ, я не могу выразиться точнее, извините.
Помню, воздух замёрз в груди. Ругаться стало нечем. Я показал Володе глазами, что давай второе.

Второе ведро показалось горячим. Организм сошёл с ума, рецепторы транслировали в мозг какие-то случайные числа.
- Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, грешного – вдруг сказал я на вдохе, совершенно искренне.

- Вот и хорошо – улыбнулся Володя. И вылил третье ведро. Даже уже как-то обыденно. И я пошёл, хрустя по снегу чужими молочными ногами. Одеваться. Помню лишь, носки смешно примёрзли к тапкам.

Девушка, меж тем, купаться передумала. Зато прогрела машину и ждала меня, я б сказал, даже с волнением. Такая хорошая. И фигура. И очень надеюсь, ей нравится мой Мандельштам.

Слава Сэ

[БабаЯга]

Как меня купали в проруби.

Я сейчас дружу с одной девушкой, в трезвом виде она почти неприступна. Но однажды опоил её, и до утра шептал в ухо непристойности, вплоть до Мандельштама.

Не в силах больше отражать мою страсть, она предложила съездить понырять на Крещение. Давай, говорит, очистимся. Сам я не сильно верующий мужчина, но когда фигура Скарлет Йохансон, купание хоть в вулкане выглядит интересной идеей.

Поехали в дальний монастырь, стояли службу. Креститься я стеснялся, сначала. Потом все вокруг так махали лапами, моя отстранённость стала подозрительной.
Сбоку старушка в чёрном торговала всякими волшебными пустяками.

Потом все мужики выстроились в очередь. Стало ясно, сейчас начнётся какой-нибудь торжественный обряд, например, обрезание. Мне не хотелось, я начал всем уступать дорогу. Но сзади так подпирали ободряюще, подумал, ну и ладно.

А это, оказалось, причастие. Мужики целовали икону и волосатые батюшкины пальцы. Ели булку. Я внимательно всё запомнил. Прицелился губами Иисусу в нарисованную ногу, промахнулся. Попал в ккую-то серебристую шишечку. Меня качнуло, ну. Батюшка посмотрел внимательно, но простил. Ткнул кулаком под нос, чтоб хоть этот поцелуй удался. В общем, всё хорошо.

И мы пошли купаться. Мальчики налево, девочки позже, может быть, если мальчики вернутся. Меня представили огромному такому Володе. Володя пообещал, что я никуда не сбегу.

Вообще-то, боялся другого.
Понимаете, если голого сантехника окатить водой на морозе, вряд ли он скажет вам малую Иисусову молитву. От его вскрика, скорей всего, завянут берёзы и заборам станет жарко и неудобно. Это рефлекс, мы не виноваты.

Проруби не было, повели к колодцу. Колодец в лесу. Темно. Снег и ёлки. Освещали путь мобильниками. В пути Володя рассказал, как однажды из ведра выпала ледяная глыба и это была настоящая опасность для здоровья.
Разгребли сугроб ботинками, натаскали воды. Минус двенадцать, ветер. Разделся, развесил свои всякие трусы на заборе. Всё в том порядке, в каком потом надевать. Чтоб после в беспамятстве не погибнуть, позорно путаясь головой в непонятных тряпках. Встал, перекрестился.

И тут Володя вылил первое ведро.

Ну что вам сказать.
Холодно – это слово из другого измерения. Здесь же просто гитлер капут и всё. Поскольку вы сейчас читаете глубоко духовный рассказ, я не могу выразиться точнее, извините.
Помню, воздух замёрз в груди. Ругаться стало нечем. Я показал Володе глазами, что давай второе.

Второе ведро показалось горячим. Организм сошёл с ума, рецепторы транслировали в мозг какие-то случайные числа.
- Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй меня, грешного – вдруг сказал я на вдохе, совершенно искренне.

- Вот и хорошо – улыбнулся Володя. И вылил третье ведро. Даже уже как-то обыденно. И я пошёл, хрустя по снегу чужими молочными ногами. Одеваться. Помню лишь, носки смешно примёрзли к тапкам.

Девушка, меж тем, купаться передумала. Зато прогрела машину и ждала меня, я б сказал, даже с волнением. Такая хорошая. И фигура. И очень надеюсь, ей нравится мой Мандельштам.

Слава Сэ

Писал явно человек, не обливавшийся водой на морозе.
На морозном воздухе холодная вода из ведра кажется ТЕПЛОЙ. Т.е. термины типа "воздух замерз в груди" простые фантазии, ничего общего не имеющие с действительностью.

[Очень Злой]

Писал явно человек, не обливавшийся водой на морозе.
На морозном воздухе холодная вода из ведра кажется ТЕПЛОЙ.

Не знаю как при обливании на морозен, а при погружении на морозе вода теплой не кажется

[Леся]

При погружении она прям сковывает. Но если выйти из проруби сразу в теплый бассейн под открытым небом -сосуды поют оперы и гимны!!!!
Очень рекомендую в Челябинске термы "Вода" !! Сказочно приятно и доступно. Я кайфанула сегодня

https://термывода.рф/?yclid=18441589624027768596

[Толич]

А я на Форельке кайфанул! Молодцы, хорошо там сделали, удобно очень.
Ога, шибко тёплая вода на морозе... вот уж кто точно не обливался и не окунался. Там сковывает аж не вдохнуть не выдохнуть...

[Леся]

А в Че проубь в Шершнях и вода там в отличие от Тургоякской какая-то желтоватая. Вообще не то. Избалованы мы тургояком

[Очень Злой]

А я на Форельке кайфанул! Молодцы, хорошо там сделали, удобно очень.
Ога, шибко тёплая вода на морозе... вот уж кто точно не обливался и не окунался. Там сковывает аж не вдохнуть не выдохнуть...

Говорят, она кажется теплой при втором окунании. Есть у нас любительницы: проплывут полынью тута и обратно (то есть метров 25), потом пробежка вокруг полыньи или даже подальше, а потом снова в воду. Вот во второй раз вода, грят, теплой кажется (не проверял)

[БабаЯга]

Писал явно человек, не обливавшийся водой на морозе.
На морозном воздухе холодная вода из ведра кажется ТЕПЛОЙ.

Не знаю как при обливании на морозен, а при погружении на морозе вода теплой не кажется

И это говорит, якобы физик....
При погружении и при обливании - совершенно разные ощущения. Возможно автор рассказывает ощущения при окунании. Я ни разу не окунался трижды. Только плавал и обливался.

[Очень Злой]

Писал явно человек, не обливавшийся водой на морозе.
На морозном воздухе холодная вода из ведра кажется ТЕПЛОЙ.

Не знаю как при обливании на морозен, а при погружении на морозе вода теплой не кажется

И это говорит, якобы физик....
При погружении и при обливании - совершенно разные ощущения.

А при чем тут физика, если говорится об ОЩУЩЕНИЯХ? Физический прибор (термометр) как раз покажет одно и то же- температуру

[БабаЯга]

Не знаю как при обливании на морозен, а при погружении на морозе вода теплой не кажется

И это говорит, якобы физик....
При погружении и при обливании - совершенно разные ощущения.

А при чем тут физика, если говорится об ОЩУЩЕНИЯХ? Физический прибор (термометр) как раз покажет одно и то же- температуру

А причем здесь термометр? Мы же говорим не о температуре, а об ОЩУЩЕНИЯХ.
Ощущения возникают из разности температур и скорости теплообмена....

[Леся]

Однажды к нам в гости пришел Дальний Родственник. Дальний Родственник был из тех мужчин, которые любую фразу сопровождают многозначительной усмешкой, а с детьми разговаривают так, как будто перед ними очень глупые взрослые. За столом мой брат потянулся за сахаром, и Дальний Родственник подвинул сахарницу.
- Спасибо, — вежливо сказал Мишка. Ему было четыре года, и он как раз осваивал великую силу благодарности.
- Спасибо на хлеб не намажешь, — веско сообщил Дальний Родственник, — и в карман не положишь.

Мишка растерялся и заморгал. А Дальний Родственник многозначительно усмехнулся и продолжил пить чай. В принципе, я легко могу представить, что происходило в голове моего четырехлетнего брата. Особенно хорошо это стало понятно постфактум, когда Дальний Родственник стал собираться, чтобы уходить, и в кармане пальто обнаружил пачку растаявшего сливочного масла.
Папа так хохотал, что Родственник обиделся. И больше, кажется, к нам не приходил. А мама потом со вздохом сказала, что можно было бы ограничиться и четвертью пачки. Максимум — половиной...

[Asylum]

Однажды к нам в гости пришел Дальний Родственник. Дальний Родственник был из тех мужчин, которые любую фразу сопровождают многозначительной усмешкой, а с детьми разговаривают так, как будто перед ними очень глупые взрослые. За столом мой брат потянулся за сахаром, и Дальний Родственник подвинул сахарницу.
- Спасибо, — вежливо сказал Мишка. Ему было четыре года, и он как раз осваивал великую силу благодарности.
- Спасибо на хлеб не намажешь, — веско сообщил Дальний Родственник, — и в карман не положишь.

Мишка растерялся и заморгал. А Дальний Родственник многозначительно усмехнулся и продолжил пить чай. В принципе, я легко могу представить, что происходило в голове моего четырехлетнего брата. Особенно хорошо это стало понятно постфактум, когда Дальний Родственник стал собираться, чтобы уходить, и в кармане пальто обнаружил пачку растаявшего сливочного масла.
Папа так хохотал, что Родственник обиделся. И больше, кажется, к нам не приходил. А мама потом со вздохом сказала, что можно было бы ограничиться и четвертью пачки. Максимум — половиной...

И вообще ему бы маргарина, за глаза хватило

[Asylum]

"Впервые я пережил ужас – подлинный ужас, а не встречу с демонами или призраками, живущими в моем воображении, – в один октябрьский день 1957 года. Мне только что исполнилось десять. И, как полагается, я находился в кинотеатре – в театре “Стратфорд” в центре города Стратфорд, штат Коннектикут.
…
И вот как раз в тот момент, когда в последней части фильма пришельцы готовятся к атаке на Капитолий, лента остановилась. Экран погас. Кинотеатр был битком набит детьми, но, как ни странно, все вели себя тихо. Если вы обратитесь к дням своей молодости, то вспомните, что толпа детишек умеет множеством способов выразить свое раздражение, если фильм прерывается или начинается с опозданием: ритмичное хлопанье; великий клич детского племени “Мы хотим кино! Мы хотим кино! Мы хотим кино!”; коробки от конфет, летящие в экран; трубы из пачек от попкорна, да мало ли еще что. Если у кого–то с четвертого июля сохранилась в кармане хлопушка, он непременно вынет ее, покажет приятелям, чтобы те одобрили и восхитились, а потом зажжет и швырнет к потолку.

Но в тот октябрьский день ничего похожего не произошло. И пленка не порвалась – просто выключили проектор. А дальше случилось нечто неслыханное: в зале зажгли свет. Мы сидели, оглядываясь и мигая от яркого света, как кроты.

На сцену вышел управляющий и поднял руку, прося тишины, – совершенно излишний жест. Я вспомнил этот момент шесть лет спустя, в 1963 году, в ноябрьскую пятницу, когда парень, который вез нас домой из школы, сказал, что в Далласе застрелили президента.
…
Мы сидели на стульях, как манекены, и смотрели на управляющего. Вид у него был встревоженный и болезненный – а может, это было виновато освещение. Мы гадали, что за катастрофа заставила его остановить фильм в самый напряженный момент, но тут управляющий заговорил, и дрожь в его голосе еще больше смутила нас.

– Я хочу сообщить вам, – начал он, – что русские вывели на орбиту вокруг Земли космический сателлит. Они назвали его… “спутник”.

Сообщение было встречено абсолютным, гробовым молчанием. Полный кинотеатр детишек с ежиками и хвостиками, в джинсах и юбках, с кольцами Капитана Полночь, детишек, которые только что узнали Чака Берри и Литтла Ричардса и слушали по вечерам нью–йоркские радиостанции с таким замиранием сердца, словно это были сигналы с другой планеты. Мы выросли на Капитане Видео и “Терри и пиратах”. Мы любовались в комиксах, как герой Кейси разбрасывает, как кегли, целую кучу азиатов. Мы видели, как Ричард Карлсон в “Я вел тройную жизнь” (I Led Three Lives) тысячами ловит грязных коммунистических шпионов. Мы заплатили по четверть доллара за право увидеть Хью Марлоу в “Земле против летающих тарелок” и в качестве бесплатного приложения получили эту убийственную новость.

Помню очень отчетливо: страшное мертвое молчание кинозала вдруг было нарушено одиноким выкриком; не знаю, был это мальчик или девочка, голос был полон слез и испуганной злости: “Давай показывай кино, врун!»

Управляющий даже не посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, и почему–то это было хуже всего. Это было доказательство. Русские опередили нас в космосе. Где–то над нашими головами, триумфально попискивая, несется электронный мяч, сконструированный и запущенный за железным занавесом. Ни Капитан Полночь, ни Ричард Карлсон (который играл в “Звездных всадниках” (Riders to the Stars), боже, какая горькая ирония) не смогли его остановить. Он летел там, вверху.., и они назвали его “спутником”. Управляющий еще немного постоял, глядя на нас; казалось, он ищет, что бы еще добавить, но не находит. Потом он ушел, и вскоре фильм возобновился."

Стивен Кинг

[Леся]

«У моего лондонского знакомого в доме работали электрики — разводили проводку, устанавливали розетки и т.д., всего это заняло порядка полутора месяцев. У знакомого семилетний сынишка Тэо, он постоянно крутился у электриков под ногами, задавал вопросы, трогал инструменты — товарищ думал на него прикрикнуть, чтобы не мешал, но электрики не возражали и даже любезно общались с ним.
Через пару недель знакомому пришло письмо от фирмы электриков, в котором был расчетный лист, адресованный Тэо, и его зарплата в 15 фунтов.
Расшифровка расчетного листа:
* Измерение разных вещей — 1.50
* Подсчет и сложение количества розеток — 1.50
* Кейтеринг (вкусные печеньки) — 1.50
* Классное волонтерство — 1.50
* Контроль качества (задавал очень много вопросов) — 9.00
Всего — 15 фунтов стерлингов.

Надо ли говорить, что Тэо чрезвычайно горд собой и своей первой зарплатой...
Всегда верьте в своих детей и давайте им новые возможности, а не готовые решения».

Светлана Ефименко(с)