Мотивация.

[Тролль]

Учим таблицу умножения. Очень не хочет учить. Сказали пока не выучишь, никакой мелочи на вкусняшки.
На оставшиеся деньги купила пластиковый стакан, где-то нашла куст с вишней. Набрала стакан, села продавать около магазина, вместо того чтобы играть во дворе. Продала за 25р, купила вкусняшки.

[Кысь]

Учим таблицу умножения. Очень не хочет учить. Сказали пока не выучишь, никакой мелочи на вкусняшки.
На оставшиеся деньги купила пластиковый стакан, где-то нашла куст с вишней. Набрала стакан, села продавать около магазина, вместо того чтобы играть во дворе. Продала за 25р, купила вкусняшки.

Я учила таблицу умножения со старшей сестрой. Она училась в 9 классе, а я в 4. Все было сурово. В случае неудачи и допущенных ошибок - внеочередное дежурство по кухне. Или мыть не гостиную комнату, где всегда, в общем-то, порядок и чисто, а детскую, где прежде. чем доберешься до пола, нужно перелопатить корзину всяких девичьих радостей. полку с книгами, разобрать завалы на письменных столах. Это не дедушка с бабушкой, здесь не договориться.

[Asylum]

Учим таблицу умножения. Очень не хочет учить. Сказали пока не выучишь, никакой мелочи на вкусняшки.
На оставшиеся деньги купила пластиковый стакан, где-то нашла куст с вишней. Набрала стакан, села продавать около магазина, вместо того чтобы играть во дворе. Продала за 25р, купила вкусняшки.

Основатель Икеи начинал примерно также

[Тролль]

Юный Каупервуд быстро прикинул в уме. Рыночная цена кофе, если верить аукционисту, семь долларов тридцать два цента за мешок; ...

► Показать

значит, лавочник, купивший его за семьдесят пять долларов, может тут же заработать восемьдесят шесть долларов четыре цента, а продав его в розницу,— и того больше. Насколько ему помнится, мать платит двадцать восемь центов за фунт. С учебниками под мышкой Фрэнк протиснулся поближе и стал еще внимательнее следить за процедурой торгов. Бочонок крахмала, как он вскоре услышал, стоил десять долларов, а здесь его продали за шесть. Несколько бочонков уксуса пошли с молотка за треть своей стоимости. Фрэнку очень захотелось принять участие в торгах, но в кармане у него была только мелочь. Аукционист заметил мальчика, стоявшего прямо перед ним, и был поражен серьезностью и упорством, написанными на его лице.

— Предлагаю партию прекрасного кастильского мыла — семь ящиков, не больше и не меньше. Оно, надо вам знать, если вы вообще что-нибудь смыслите в мыле, стоит теперь четырнадцать центов брусок, А за ящик с вас возьмут не меньше одиннадцати долларов семидесяти пяти центов. Сколько даете? Сколько даете? Сколько даете?

Он говорил быстро, с обычными интонациями аукциониста и чрезмерным пафосом, но на юного Каупервуда это не действовало. Он живо подсчитывал в уме. Семь ящиков по одиннадцать семьдесят пять—всего восемьдесят два доллара двадцать пять центов. И если эта партия пойдет за полцены... если она пойдет за полцены...

— Двенадцать долларов!— предложил кто-то.

— Пятнадцать!— повысил цену другой.

— Двадцать!— крикнул третий.

— Двадцать пять!— надбавил четвертый.

Дальше пошли надбавки по одному доллару, так как кастильское мыло не было предметом первой необходимости.

— Двадцать шесть!

— Двадцать семь!

— Двадцать восемь!

— Двадцать девять!

Все молчали.

— Тридцать!— решительно произнес молодой Каупервуд.

Аукционист, маленький, худощавый человечек с изможденным лицом и взъерошенными волосами, с любопытством и несколько недоверчиво покосился на Фрэнка, ни на минуту, впрочем, не умолкая. Напряженный взгляд мальчика поневоле привлек его внимание, и он как-то сразу, сам не зная почему, преисполнился доверия и решил: деньги у него есть. Возможно, он сын какого-нибудь бакалейщика.

— Тридцать долларов! Тридцать долларов! Тридцать долларов за партию превосходного кастильского мыла! Отличное мыло! В рознице идет по четырнадцати центов кусок. Кто даст тридцать один доллар? Кто даст тридцать один? Кто даст тридцать один?

— Тридцать один!— раздался голос.

— Тридцать два!— произнес Каупервуд.

Торг возобновился.

— Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Кто даст за это замечательное мыло тридцать три? Семь ящиков прекрасного кастильского мыла. Кто даст тридцать три?

Мозг юного Каупервуда напряженно работал. Денег у него с собой не было, но его отец служил помощником кассира в Третьем национальном банке, и Фрэнк мог сослаться на него. Все это мыло, без сомнения, удастся продать бакалейщику, у которого они забирали товар, а если не ему, то еще какому- нибудь лавочнику. Нашлись ведь и другие, желавшие приобрести его по такой цене. Так почему бы мыло не купить Фрэнку?

Аукционист сделал паузу.

— Тридцать два доллара — раз! Кто даст тридцать три? Тридцать два доллара — два! Даст кто-нибудь тридцать три? Тридцать два доллара — три! Семь ящиков превосходного мыла! Кто даст больше? Раз, два, три! Кто больше?— Рука его снова поднялась в воздух.—Продано мистеру...

Он слегка перегнулся через стойку, с любопытством заглядывая в лицо юного покупателя.

— Фрэнку Каупервуду, сыну помощника кассира Третьего национального банка,— твердым голосом проговорил мальчик.

— Отлично!— сказал аукционист, поддаваясь его взгляду.

— Вы подождете, пока я сбегаю в банк за деньгами?

— Хорошо! Только недолго: если вы через час не вернетесь, я снова пущу его в продажу.

Фрэнк уже не отвечал ему. Он выбежал и прежде всего помчался к знакомому бакалейщику, чья лавка находилась на расстоянии одного квартала от Каупервудов.

Последние тридцать шагов он прошел медленно, потом состроил беспечную мину и, войдя в магазин, стал глазами искать кастильское мыло. Вот оно — на обычном месте, того же сорта, в точно таком же ящике, как и "его" мыло.

— Почем у вас кусок такого мыла, мистер Дэлримпл?— осведомился Фрэнк.

— Шестнадцать центов,— с достоинством отвечал лавочник.

— Если я предложу вам семь ящиков точно такого товара за шестьдесят два доллара, вы возьмете?

— Точно такого?

— Да, сэр.

М-р Дэлримпл мысленно произвел подсчет.

— Да, пожалуй — осторожно ответил он.

— И вы могли бы сегодня же заплатить мне?

— Я дал бы вам вексель. А где товар?

М-р Дэлримпл был несколько озадачен этим неожиданным предложением соседского сына. Он хорошо знал м-ра Каупервуда, да и Фрэнка тоже.

— Так вы возьмете мыло, если я вам сегодня доставлю его?

— Возьму,— отвечал лавочник.— Вы что же, мылом занялись?

— Нет, но я знаю, где можно дешево купить его.

Фрэнк торопливо вышел и побежал к отцу. Операции в банке уже прекратились, но мальчик знал там все ходы и выходы и знал также, что мистер Каупервуд будет доволен, если сын заработает тридцать долларов. Ему нужно было только занять денег на один день.

— Что случилось, Фрэнк?— поднимая голову от конторки, спросил м-р Каупервуд, завидев своего раскрасневшегося и запыхавшегося сына.

— Я хочу попросить у тебя взаймы тридцать два доллара, папа.

— Хорошо. А на что они тебе понадобились?

— Я собираюсь купить мыло: семь ящиков кастильского мыла. Я знаю, где его достать, и у меня уже есть на него покупатель. Мистер Дэлримпл берет всю партию. Он предложил мне за нее шестьдесят два доллара. А я покупаю за тридцать два. Если ты дашь мне денег, я мигом слетаю и заплачу аукционисту.

М-р Каупервуд улыбнулся. Никогда еще его сын не проявлял такой деловитости. Для мальчика тринадцати лет он был на редкость сообразителен и оборотист.

— Итак, Фрэнк,— сказал он, направляясь к ящику, в котором лежало несколько ассигнаций,— ты, видно, уже становишься финансистом. А ты уверен, что не потерпишь убытка? Ты отдаешь себе отчет в своей затее?

— Дай же мне деньги, папа,— с мольбой в голосе проговорил Фрэнк.— А я тебе докажу, на что я способен. Только дай мне деньги. Можешь мне поверить.

Он походил на молодую охотничью собаку, учуявшую дичь. Отец не мог противиться его настояниям.

— Разумеется, Фрэнк, я верю тебе,— сказал он, отсчитывая шесть пятидолларовых банкнот своего же Третьего национального банка и две по доллару.— Получай!

Пробормотав благодарность, Фрэнк выскочил и со всех ног понесся на аукцион. В момент его прихода с торгов продавался сахар. Фрэнк протискался к столику; за которым сидел конторщик.

— Я хочу заплатить за мыло,— сказал он.

— Сейчас?

— Да. Вы мне выпишете квитанцию?

— Можно!

— Товар будет доставлен на дом?

— Нет, у нас без доставки. Вы должны забрать его в течение суток.

Неожиданное затруднение не смутило Фрэнка.

— Хорошо,— сказал он, пряча в карман квитанцию.

Аукционист невольно проводил его глазами. Через полчаса Фрэнк вернулся в сопровождении ломовика, околачивавшегося со своей телегой в порту и готового подработать чем угодно.

За шестьдесят центов он подрядился отвезти мыло по назначению. Еще через полчаса они уже стояли перед лавкой изумленного м-ра Дэлримпла, которого Фрэнк, прежде чем сгружать мыло с тележки, заставил выйти на улицу и взглянуть на ящики. В случае если бы сделка не состоялась, Фрэнк решил отвезти мыло домой. Несмотря на то что это была его первая спекуляция, он все время сохранял полнейшее присутствие духа.

Н-да,— проговорил м-р Дэлримпл, задумчиво почесывая седую голову,— н-да, мыло то же самое. Я беру его. Слово надо держать. Где это вы его раздобыли, Фрэнк?

На распродаже у Биксома, тут недалеко,— откровенно и учтиво отвечал юный Каупервуд.

М-р Дэлримпл велел отнести мыло в лавку и после некоторых формальностей, осложнявшихся тем, что продавец был несовершеннолетним, выписал вексель сроком на тридцать дней.

Фрэнк поблагодарил и спрятал его в карман. Он решил еще раз пойти к отцу и учесть вексель, как это делали на его глазах другие, чтобы отдать долг и получить свой барыш наличными. Как правило, этих операций не производят после закрытия банка, но отец сделает для него исключение.

Насвистывая, он отправился в путь; отец снова улыбнулся, увидев его.

— Ну как, Фрэнк, выгорело твое дело?— осведомился м-р Каупервуд.

— Вот вексель на тридцать дней,— сказал мальчик, кладя на стол полученное от Дэлримпла обязательство.— Пожалуйста, учти его с удержанием своих тридцати двух долларов.

Отец внимательно рассматривал вексель.

— Шестьдесят два доллара,— прочитал он.— Мистер Дэлримпл. Все правильно. Да, я его учту. Это обойдется тебе в десять процентов,— пошутил он.— Но почему бы тебе не оставить вексель у себя? Я могу подождать с моими тридцатью двумя долларами до конца месяца.

— Нет, не надо,— возразил Фрэнк,— ты лучше учти его и возьми свои деньги. Мои могут мне понадобиться.

Деловитый вид сына позабавил м-ра Каупервуда.

— Ну, хорошо,— сказал он.— Завтра все будет устроено, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось?

[Кысь]

Юный Каупервуд быстро прикинул в уме. Рыночная цена кофе, если верить аукционисту, семь долларов тридцать два цента за мешок; ...

► Показать

значит, лавочник, купивший его за семьдесят пять долларов, может тут же заработать восемьдесят шесть долларов четыре цента, а продав его в розницу,— и того больше. Насколько ему помнится, мать платит двадцать восемь центов за фунт. С учебниками под мышкой Фрэнк протиснулся поближе и стал еще внимательнее следить за процедурой торгов. Бочонок крахмала, как он вскоре услышал, стоил десять долларов, а здесь его продали за шесть. Несколько бочонков уксуса пошли с молотка за треть своей стоимости. Фрэнку очень захотелось принять участие в торгах, но в кармане у него была только мелочь. Аукционист заметил мальчика, стоявшего прямо перед ним, и был поражен серьезностью и упорством, написанными на его лице.

— Предлагаю партию прекрасного кастильского мыла — семь ящиков, не больше и не меньше. Оно, надо вам знать, если вы вообще что-нибудь смыслите в мыле, стоит теперь четырнадцать центов брусок, А за ящик с вас возьмут не меньше одиннадцати долларов семидесяти пяти центов. Сколько даете? Сколько даете? Сколько даете?

Он говорил быстро, с обычными интонациями аукциониста и чрезмерным пафосом, но на юного Каупервуда это не действовало. Он живо подсчитывал в уме. Семь ящиков по одиннадцать семьдесят пять—всего восемьдесят два доллара двадцать пять центов. И если эта партия пойдет за полцены... если она пойдет за полцены...

— Двенадцать долларов!— предложил кто-то.

— Пятнадцать!— повысил цену другой.

— Двадцать!— крикнул третий.

— Двадцать пять!— надбавил четвертый.

Дальше пошли надбавки по одному доллару, так как кастильское мыло не было предметом первой необходимости.

— Двадцать шесть!

— Двадцать семь!

— Двадцать восемь!

— Двадцать девять!

Все молчали.

— Тридцать!— решительно произнес молодой Каупервуд.

Аукционист, маленький, худощавый человечек с изможденным лицом и взъерошенными волосами, с любопытством и несколько недоверчиво покосился на Фрэнка, ни на минуту, впрочем, не умолкая. Напряженный взгляд мальчика поневоле привлек его внимание, и он как-то сразу, сам не зная почему, преисполнился доверия и решил: деньги у него есть. Возможно, он сын какого-нибудь бакалейщика.

— Тридцать долларов! Тридцать долларов! Тридцать долларов за партию превосходного кастильского мыла! Отличное мыло! В рознице идет по четырнадцати центов кусок. Кто даст тридцать один доллар? Кто даст тридцать один? Кто даст тридцать один?

— Тридцать один!— раздался голос.

— Тридцать два!— произнес Каупервуд.

Торг возобновился.

— Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Кто даст за это замечательное мыло тридцать три? Семь ящиков прекрасного кастильского мыла. Кто даст тридцать три?

Мозг юного Каупервуда напряженно работал. Денег у него с собой не было, но его отец служил помощником кассира в Третьем национальном банке, и Фрэнк мог сослаться на него. Все это мыло, без сомнения, удастся продать бакалейщику, у которого они забирали товар, а если не ему, то еще какому- нибудь лавочнику. Нашлись ведь и другие, желавшие приобрести его по такой цене. Так почему бы мыло не купить Фрэнку?

Аукционист сделал паузу.

— Тридцать два доллара — раз! Кто даст тридцать три? Тридцать два доллара — два! Даст кто-нибудь тридцать три? Тридцать два доллара — три! Семь ящиков превосходного мыла! Кто даст больше? Раз, два, три! Кто больше?— Рука его снова поднялась в воздух.—Продано мистеру...

Он слегка перегнулся через стойку, с любопытством заглядывая в лицо юного покупателя.

— Фрэнку Каупервуду, сыну помощника кассира Третьего национального банка,— твердым голосом проговорил мальчик.

— Отлично!— сказал аукционист, поддаваясь его взгляду.

— Вы подождете, пока я сбегаю в банк за деньгами?

— Хорошо! Только недолго: если вы через час не вернетесь, я снова пущу его в продажу.

Фрэнк уже не отвечал ему. Он выбежал и прежде всего помчался к знакомому бакалейщику, чья лавка находилась на расстоянии одного квартала от Каупервудов.

Последние тридцать шагов он прошел медленно, потом состроил беспечную мину и, войдя в магазин, стал глазами искать кастильское мыло. Вот оно — на обычном месте, того же сорта, в точно таком же ящике, как и "его" мыло.

— Почем у вас кусок такого мыла, мистер Дэлримпл?— осведомился Фрэнк.

— Шестнадцать центов,— с достоинством отвечал лавочник.

— Если я предложу вам семь ящиков точно такого товара за шестьдесят два доллара, вы возьмете?

— Точно такого?

— Да, сэр.

М-р Дэлримпл мысленно произвел подсчет.

— Да, пожалуй — осторожно ответил он.

— И вы могли бы сегодня же заплатить мне?

— Я дал бы вам вексель. А где товар?

М-р Дэлримпл был несколько озадачен этим неожиданным предложением соседского сына. Он хорошо знал м-ра Каупервуда, да и Фрэнка тоже.

— Так вы возьмете мыло, если я вам сегодня доставлю его?

— Возьму,— отвечал лавочник.— Вы что же, мылом занялись?

— Нет, но я знаю, где можно дешево купить его.

Фрэнк торопливо вышел и побежал к отцу. Операции в банке уже прекратились, но мальчик знал там все ходы и выходы и знал также, что мистер Каупервуд будет доволен, если сын заработает тридцать долларов. Ему нужно было только занять денег на один день.

— Что случилось, Фрэнк?— поднимая голову от конторки, спросил м-р Каупервуд, завидев своего раскрасневшегося и запыхавшегося сына.

— Я хочу попросить у тебя взаймы тридцать два доллара, папа.

— Хорошо. А на что они тебе понадобились?

— Я собираюсь купить мыло: семь ящиков кастильского мыла. Я знаю, где его достать, и у меня уже есть на него покупатель. Мистер Дэлримпл берет всю партию. Он предложил мне за нее шестьдесят два доллара. А я покупаю за тридцать два. Если ты дашь мне денег, я мигом слетаю и заплачу аукционисту.

М-р Каупервуд улыбнулся. Никогда еще его сын не проявлял такой деловитости. Для мальчика тринадцати лет он был на редкость сообразителен и оборотист.

— Итак, Фрэнк,— сказал он, направляясь к ящику, в котором лежало несколько ассигнаций,— ты, видно, уже становишься финансистом. А ты уверен, что не потерпишь убытка? Ты отдаешь себе отчет в своей затее?

— Дай же мне деньги, папа,— с мольбой в голосе проговорил Фрэнк.— А я тебе докажу, на что я способен. Только дай мне деньги. Можешь мне поверить.

Он походил на молодую охотничью собаку, учуявшую дичь. Отец не мог противиться его настояниям.

— Разумеется, Фрэнк, я верю тебе,— сказал он, отсчитывая шесть пятидолларовых банкнот своего же Третьего национального банка и две по доллару.— Получай!

Пробормотав благодарность, Фрэнк выскочил и со всех ног понесся на аукцион. В момент его прихода с торгов продавался сахар. Фрэнк протискался к столику; за которым сидел конторщик.

— Я хочу заплатить за мыло,— сказал он.

— Сейчас?

— Да. Вы мне выпишете квитанцию?

— Можно!

— Товар будет доставлен на дом?

— Нет, у нас без доставки. Вы должны забрать его в течение суток.

Неожиданное затруднение не смутило Фрэнка.

— Хорошо,— сказал он, пряча в карман квитанцию.

Аукционист невольно проводил его глазами. Через полчаса Фрэнк вернулся в сопровождении ломовика, околачивавшегося со своей телегой в порту и готового подработать чем угодно.

За шестьдесят центов он подрядился отвезти мыло по назначению. Еще через полчаса они уже стояли перед лавкой изумленного м-ра Дэлримпла, которого Фрэнк, прежде чем сгружать мыло с тележки, заставил выйти на улицу и взглянуть на ящики. В случае если бы сделка не состоялась, Фрэнк решил отвезти мыло домой. Несмотря на то что это была его первая спекуляция, он все время сохранял полнейшее присутствие духа.

Н-да,— проговорил м-р Дэлримпл, задумчиво почесывая седую голову,— н-да, мыло то же самое. Я беру его. Слово надо держать. Где это вы его раздобыли, Фрэнк?

На распродаже у Биксома, тут недалеко,— откровенно и учтиво отвечал юный Каупервуд.

М-р Дэлримпл велел отнести мыло в лавку и после некоторых формальностей, осложнявшихся тем, что продавец был несовершеннолетним, выписал вексель сроком на тридцать дней.

Фрэнк поблагодарил и спрятал его в карман. Он решил еще раз пойти к отцу и учесть вексель, как это делали на его глазах другие, чтобы отдать долг и получить свой барыш наличными. Как правило, этих операций не производят после закрытия банка, но отец сделает для него исключение.

Насвистывая, он отправился в путь; отец снова улыбнулся, увидев его.

— Ну как, Фрэнк, выгорело твое дело?— осведомился м-р Каупервуд.

— Вот вексель на тридцать дней,— сказал мальчик, кладя на стол полученное от Дэлримпла обязательство.— Пожалуйста, учти его с удержанием своих тридцати двух долларов.

Отец внимательно рассматривал вексель.

— Шестьдесят два доллара,— прочитал он.— Мистер Дэлримпл. Все правильно. Да, я его учту. Это обойдется тебе в десять процентов,— пошутил он.— Но почему бы тебе не оставить вексель у себя? Я могу подождать с моими тридцатью двумя долларами до конца месяца.

— Нет, не надо,— возразил Фрэнк,— ты лучше учти его и возьми свои деньги. Мои могут мне понадобиться.

Деловитый вид сына позабавил м-ра Каупервуда.

— Ну, хорошо,— сказал он.— Завтра все будет устроено, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось?

Ты не поставил вот такой значок ©Т. Драйзер "Финансист"

[посторонний]

Учим таблицу умножения. Очень не хочет учить. Сказали пока не выучишь, никакой мелочи на вкусняшки.
На оставшиеся деньги купила пластиковый стакан, где-то нашла куст с вишней. Набрала стакан, села продавать около магазина, вместо того чтобы играть во дворе. Продала за 25р, купила вкусняшки.

Смекалистый и инициативный ребенок....

[Тролль]

Юный Каупервуд быстро прикинул в уме. Рыночная цена кофе, если верить аукционисту, семь долларов тридцать два цента за мешок; ...

► Показать

значит, лавочник, купивший его за семьдесят пять долларов, может тут же заработать восемьдесят шесть долларов четыре цента, а продав его в розницу,— и того больше. Насколько ему помнится, мать платит двадцать восемь центов за фунт. С учебниками под мышкой Фрэнк протиснулся поближе и стал еще внимательнее следить за процедурой торгов. Бочонок крахмала, как он вскоре услышал, стоил десять долларов, а здесь его продали за шесть. Несколько бочонков уксуса пошли с молотка за треть своей стоимости. Фрэнку очень захотелось принять участие в торгах, но в кармане у него была только мелочь. Аукционист заметил мальчика, стоявшего прямо перед ним, и был поражен серьезностью и упорством, написанными на его лице.

— Предлагаю партию прекрасного кастильского мыла — семь ящиков, не больше и не меньше. Оно, надо вам знать, если вы вообще что-нибудь смыслите в мыле, стоит теперь четырнадцать центов брусок, А за ящик с вас возьмут не меньше одиннадцати долларов семидесяти пяти центов. Сколько даете? Сколько даете? Сколько даете?

Он говорил быстро, с обычными интонациями аукциониста и чрезмерным пафосом, но на юного Каупервуда это не действовало. Он живо подсчитывал в уме. Семь ящиков по одиннадцать семьдесят пять—всего восемьдесят два доллара двадцать пять центов. И если эта партия пойдет за полцены... если она пойдет за полцены...

— Двенадцать долларов!— предложил кто-то.

— Пятнадцать!— повысил цену другой.

— Двадцать!— крикнул третий.

— Двадцать пять!— надбавил четвертый.

Дальше пошли надбавки по одному доллару, так как кастильское мыло не было предметом первой необходимости.

— Двадцать шесть!

— Двадцать семь!

— Двадцать восемь!

— Двадцать девять!

Все молчали.

— Тридцать!— решительно произнес молодой Каупервуд.

Аукционист, маленький, худощавый человечек с изможденным лицом и взъерошенными волосами, с любопытством и несколько недоверчиво покосился на Фрэнка, ни на минуту, впрочем, не умолкая. Напряженный взгляд мальчика поневоле привлек его внимание, и он как-то сразу, сам не зная почему, преисполнился доверия и решил: деньги у него есть. Возможно, он сын какого-нибудь бакалейщика.

— Тридцать долларов! Тридцать долларов! Тридцать долларов за партию превосходного кастильского мыла! Отличное мыло! В рознице идет по четырнадцати центов кусок. Кто даст тридцать один доллар? Кто даст тридцать один? Кто даст тридцать один?

— Тридцать один!— раздался голос.

— Тридцать два!— произнес Каупервуд.

Торг возобновился.

— Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Тридцать два доллара! Кто даст за это замечательное мыло тридцать три? Семь ящиков прекрасного кастильского мыла. Кто даст тридцать три?

Мозг юного Каупервуда напряженно работал. Денег у него с собой не было, но его отец служил помощником кассира в Третьем национальном банке, и Фрэнк мог сослаться на него. Все это мыло, без сомнения, удастся продать бакалейщику, у которого они забирали товар, а если не ему, то еще какому- нибудь лавочнику. Нашлись ведь и другие, желавшие приобрести его по такой цене. Так почему бы мыло не купить Фрэнку?

Аукционист сделал паузу.

— Тридцать два доллара — раз! Кто даст тридцать три? Тридцать два доллара — два! Даст кто-нибудь тридцать три? Тридцать два доллара — три! Семь ящиков превосходного мыла! Кто даст больше? Раз, два, три! Кто больше?— Рука его снова поднялась в воздух.—Продано мистеру...

Он слегка перегнулся через стойку, с любопытством заглядывая в лицо юного покупателя.

— Фрэнку Каупервуду, сыну помощника кассира Третьего национального банка,— твердым голосом проговорил мальчик.

— Отлично!— сказал аукционист, поддаваясь его взгляду.

— Вы подождете, пока я сбегаю в банк за деньгами?

— Хорошо! Только недолго: если вы через час не вернетесь, я снова пущу его в продажу.

Фрэнк уже не отвечал ему. Он выбежал и прежде всего помчался к знакомому бакалейщику, чья лавка находилась на расстоянии одного квартала от Каупервудов.

Последние тридцать шагов он прошел медленно, потом состроил беспечную мину и, войдя в магазин, стал глазами искать кастильское мыло. Вот оно — на обычном месте, того же сорта, в точно таком же ящике, как и "его" мыло.

— Почем у вас кусок такого мыла, мистер Дэлримпл?— осведомился Фрэнк.

— Шестнадцать центов,— с достоинством отвечал лавочник.

— Если я предложу вам семь ящиков точно такого товара за шестьдесят два доллара, вы возьмете?

— Точно такого?

— Да, сэр.

М-р Дэлримпл мысленно произвел подсчет.

— Да, пожалуй — осторожно ответил он.

— И вы могли бы сегодня же заплатить мне?

— Я дал бы вам вексель. А где товар?

М-р Дэлримпл был несколько озадачен этим неожиданным предложением соседского сына. Он хорошо знал м-ра Каупервуда, да и Фрэнка тоже.

— Так вы возьмете мыло, если я вам сегодня доставлю его?

— Возьму,— отвечал лавочник.— Вы что же, мылом занялись?

— Нет, но я знаю, где можно дешево купить его.

Фрэнк торопливо вышел и побежал к отцу. Операции в банке уже прекратились, но мальчик знал там все ходы и выходы и знал также, что мистер Каупервуд будет доволен, если сын заработает тридцать долларов. Ему нужно было только занять денег на один день.

— Что случилось, Фрэнк?— поднимая голову от конторки, спросил м-р Каупервуд, завидев своего раскрасневшегося и запыхавшегося сына.

— Я хочу попросить у тебя взаймы тридцать два доллара, папа.

— Хорошо. А на что они тебе понадобились?

— Я собираюсь купить мыло: семь ящиков кастильского мыла. Я знаю, где его достать, и у меня уже есть на него покупатель. Мистер Дэлримпл берет всю партию. Он предложил мне за нее шестьдесят два доллара. А я покупаю за тридцать два. Если ты дашь мне денег, я мигом слетаю и заплачу аукционисту.

М-р Каупервуд улыбнулся. Никогда еще его сын не проявлял такой деловитости. Для мальчика тринадцати лет он был на редкость сообразителен и оборотист.

— Итак, Фрэнк,— сказал он, направляясь к ящику, в котором лежало несколько ассигнаций,— ты, видно, уже становишься финансистом. А ты уверен, что не потерпишь убытка? Ты отдаешь себе отчет в своей затее?

— Дай же мне деньги, папа,— с мольбой в голосе проговорил Фрэнк.— А я тебе докажу, на что я способен. Только дай мне деньги. Можешь мне поверить.

Он походил на молодую охотничью собаку, учуявшую дичь. Отец не мог противиться его настояниям.

— Разумеется, Фрэнк, я верю тебе,— сказал он, отсчитывая шесть пятидолларовых банкнот своего же Третьего национального банка и две по доллару.— Получай!

Пробормотав благодарность, Фрэнк выскочил и со всех ног понесся на аукцион. В момент его прихода с торгов продавался сахар. Фрэнк протискался к столику; за которым сидел конторщик.

— Я хочу заплатить за мыло,— сказал он.

— Сейчас?

— Да. Вы мне выпишете квитанцию?

— Можно!

— Товар будет доставлен на дом?

— Нет, у нас без доставки. Вы должны забрать его в течение суток.

Неожиданное затруднение не смутило Фрэнка.

— Хорошо,— сказал он, пряча в карман квитанцию.

Аукционист невольно проводил его глазами. Через полчаса Фрэнк вернулся в сопровождении ломовика, околачивавшегося со своей телегой в порту и готового подработать чем угодно.

За шестьдесят центов он подрядился отвезти мыло по назначению. Еще через полчаса они уже стояли перед лавкой изумленного м-ра Дэлримпла, которого Фрэнк, прежде чем сгружать мыло с тележки, заставил выйти на улицу и взглянуть на ящики. В случае если бы сделка не состоялась, Фрэнк решил отвезти мыло домой. Несмотря на то что это была его первая спекуляция, он все время сохранял полнейшее присутствие духа.

Н-да,— проговорил м-р Дэлримпл, задумчиво почесывая седую голову,— н-да, мыло то же самое. Я беру его. Слово надо держать. Где это вы его раздобыли, Фрэнк?

На распродаже у Биксома, тут недалеко,— откровенно и учтиво отвечал юный Каупервуд.

М-р Дэлримпл велел отнести мыло в лавку и после некоторых формальностей, осложнявшихся тем, что продавец был несовершеннолетним, выписал вексель сроком на тридцать дней.

Фрэнк поблагодарил и спрятал его в карман. Он решил еще раз пойти к отцу и учесть вексель, как это делали на его глазах другие, чтобы отдать долг и получить свой барыш наличными. Как правило, этих операций не производят после закрытия банка, но отец сделает для него исключение.

Насвистывая, он отправился в путь; отец снова улыбнулся, увидев его.

— Ну как, Фрэнк, выгорело твое дело?— осведомился м-р Каупервуд.

— Вот вексель на тридцать дней,— сказал мальчик, кладя на стол полученное от Дэлримпла обязательство.— Пожалуйста, учти его с удержанием своих тридцати двух долларов.

Отец внимательно рассматривал вексель.

— Шестьдесят два доллара,— прочитал он.— Мистер Дэлримпл. Все правильно. Да, я его учту. Это обойдется тебе в десять процентов,— пошутил он.— Но почему бы тебе не оставить вексель у себя? Я могу подождать с моими тридцатью двумя долларами до конца месяца.

— Нет, не надо,— возразил Фрэнк,— ты лучше учти его и возьми свои деньги. Мои могут мне понадобиться.

Деловитый вид сына позабавил м-ра Каупервуда.

— Ну, хорошо,— сказал он.— Завтра все будет устроено, а теперь расскажи мне, как тебе это удалось?

Ты не поставил вот такой значок ©Т. Драйзер "Финансист"

Точно.