Шансы ест всегда. Просто все мы считаем себя особенными, и даже мысля одинакого отчаянно делаем все, чтобы казалось, что по-особенному.
И да.. Говоря "мы" я не имел ввиду себя)))
надеюсь что сноска ( пояснение) было написано не для меня
Надежда умирает последней.
И говоря "надежда" я не имел ввиду имя!
Кысь писал(а): споря как сказать правильнее - окулист или глазнюк.
Офтальмолог
Окулист- от латинского слова, офтальмолог- от греческого. А разницы в значении никакой нет. И тот, и другой врач- специалист "по глазам"... А гинеколог - специалист по женскому репродуктивному здоровью.
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
Против всех..? это дилетантский подход.. и это то, что надо знать о либеральной оппозиции..
Политика это классовая борьба, направленная на захват, удержание и осуществление власти.
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
Константин писал(а):
Политика это классовая борьба, направленная на захват, удержание и осуществление власти.
я так понимаю ни одного реально весомого оппозиционного кандидата не будет. Увы. выйдет как всегда реквизит в лице Явлинского -Жирика - Зю . и за кого голосовать- то?? ну реально?! выбора ж не останется - Пу или его заменитель. графы против всех нет. Ксюшадь взяла огонь на себя. Единственная опасность - если протестное голосование окажется массовым? она готова к такому повороту? как бы в Дом - 3 не превратила страну в случае победы
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Навальный.
– Да, это Алексей Анатольевич Навальный. Наш любимый, родной, наш вождь. А ведь я его видел. Не веришь? Ну, слушай.
Был я молод. Плохо жилось тогда креативному люду. Крафтили мы с утра до поздней ночи в брендинговом воркшопе, чтобы еле свести концы с концами и заработать на хайповый лофт.
И вот появился один человек и сказал: Мы здесь власть! Падение режима неизбежно!
– Щаранский?!
– Тьфу, да причём здесь Щаранский? Мы о ком говорим вообще? Не тупи.
И люди, сынок, поднялись.
Восстание началось ранним предрассветным утром.
Фонари на улицах уже не горели. На Новинском бульваре тёмной громадиной высилось посольство Соединенных Штатов Америки. Огни в нём были погашены, а дула винтовок охранявших его морских пехотинцев были повёрнуты к Кремлю.
В темноте раздавались рингтоны айфонов, звучали отрывистые команды и носились по мостовым гироскутеры с юными блогерами, которые чатились и крутили спиннеры.
На улицах горели костры. Школогвардейцы грелись у огня, негромко обсуждали новых покемонов, оценки в четверти и ждали приказа наступать.
Отряды революционных студентов к этому времени уже заняли ближайшие вейп-шопы и кофейни «Старбакс».
Одну из них охранял я, тогда студент второго курса ВШЭ.
Вместе со мной штабную кофейню охраняли ещё пять хипстеров, три вейпера и два чеченских гея. Командовал нами старый петроградский либералий, которого все звали Леонидом Яковлевичем.
Два раза кофейню обстреливали из луков прокремлёвские реконструкторы, но мы отбили их стрелы селфи-палками, не сходя с места.
Внутрь штаба можно было пройти только по особым пропускам – жёлтым игрушечным утятам. Но у одного человека пропуска не было, и всё-таки его пропустили.
Когда он подошёл поближе, Леонид Яковлевич, вооружённый отнятым у Ольги Скабеевой увесистым микрофоном, шагнул к нему и строго спросил:
– Крым чей? Ваш пропуск!
Человек остановился и откинул капюшон дождевика.
Лицо его было зелёным, а один глаз был закрыт тугой повязкой.
Он негромко сказал что-то Леониду Яковлевичу. Тот вытянулся и взял под козырёк.
Человек с зелёным лицом прошёл быстрыми шагами мимо меня и скрылся в кофейне. А наш командир вернулся на своё место и встал рядом со мной.
Он не сказал ни слова и всё поглядывал в ту сторону, куда ушёл незнакомец.
Оттуда, временами, сквозь шум кофемашин и блендеров для смузи, доносилось: «…а потом почту и телеграф! Промедление потере гранта подобно!»
Наконец я не вытерпел и спросил:
– Что ж, показал он вам пропуск?
Леонид Яковлевич медленно ответил:
– Нет. Он не успел его получить. Он скрывался всё время… Сперва в Йельском университете, затем в кировском лесу. А сейчас вот идёт в Кремль.
Потом Леонид Яковлевич добавил, и мне почудился в его голосе страх:
– Подумать только: он прошёл сюда мимо вражеских отрядов полиции. Его же могли… ты понимаешь, его могли посадить на тридцать суток!
В первый раз я слышал, чтобы наш командир говорил таким голосом.
Я заглянул ему в лицо и спросил:
– Да кто же это был?
И старый, прошедший через горнила каторжных ток-шоу, либералий посветлел лицом:
– Алексей Анатольевич Навальный.
Вася радостно захлопал в ладоши и спросил:
– А что было потом, отец?
Отец задумчиво погладил сынишку по голове:
– А что потом? А потом приехал ОМОН, отвесил нам увесистых звездюлей, а самых тупых и упёртых отправили хайпить семидесятую широту.
– А ты? – спросил сын.
– Я? Ты подумай, а я пока сугроб у входной двери разгребу и покормлю нашего белого медведя.
Константин писал(а):
Политика это классовая борьба, направленная на захват, удержание и осуществление власти.
я так понимаю ни одного реально весомого оппозиционного кандидата не будет. Увы. выйдет как всегда реквизит в лице Явлинского -Жирика - Зю . и за кого голосовать- то?? ну реально?! выбора ж не останется - Пу или его заменитель. графы против всех нет. Ксюшадь взяла огонь на себя. Единственная опасность - если протестное голосование окажется массовым? она готова к такому повороту? как бы в Дом - 3 не превратила страну в случае победы
Либеральные кандидаты это не оппозиция либеральной власти. Это представители класса буржуазии, которые могут и будут иметь разные точки зрения, свое "особое мнение" на какие либо вопросы, но объединятся в одном.. в противостоянии представителям противного класса. Про Зюганова ничего не скажу, за его творчеством не слежу..
если на выборах будет Тюлькин В.А. из РотФронта буду за него.
Если, не дайбох так лягут звёзды, Ксюша обойдет на повороте Путина - будем посмотреть на ее двойные стандарты..
Последний раз редактировалось Константин 19 окт 2017, 16:13, всего редактировалось 1 раз.
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Навальный.
– Да, это Алексей Анатольевич Навальный. Наш любимый, родной, наш вождь. А ведь я его видел. Не веришь? Ну, слушай.
Был я молод. Плохо жилось тогда креативному люду. Крафтили мы с утра до поздней ночи в брендинговом воркшопе, чтобы еле свести концы с концами и заработать на хайповый лофт.
И вот появился один человек и сказал: Мы здесь власть! Падение режима неизбежно!
– Щаранский?!
– Тьфу, да причём здесь Щаранский? Мы о ком говорим вообще? Не тупи.
И люди, сынок, поднялись.
Восстание началось ранним предрассветным утром.
Фонари на улицах уже не горели. На Новинском бульваре тёмной громадиной высилось посольство Соединенных Штатов Америки. Огни в нём были погашены, а дула винтовок охранявших его морских пехотинцев были повёрнуты к Кремлю.
В темноте раздавались рингтоны айфонов, звучали отрывистые команды и носились по мостовым гироскутеры с юными блогерами, которые чатились и крутили спиннеры.
На улицах горели костры. Школогвардейцы грелись у огня, негромко обсуждали новых покемонов, оценки в четверти и ждали приказа наступать.
Отряды революционных студентов к этому времени уже заняли ближайшие вейп-шопы и кофейни «Старбакс».
Одну из них охранял я, тогда студент второго курса ВШЭ.
Вместе со мной штабную кофейню охраняли ещё пять хипстеров, три вейпера и два чеченских гея. Командовал нами старый петроградский либералий, которого все звали Леонидом Яковлевичем.
Два раза кофейню обстреливали из луков прокремлёвские реконструкторы, но мы отбили их стрелы селфи-палками, не сходя с места.
Внутрь штаба можно было пройти только по особым пропускам – жёлтым игрушечным утятам. Но у одного человека пропуска не было, и всё-таки его пропустили.
Когда он подошёл поближе, Леонид Яковлевич, вооружённый отнятым у Ольги Скабеевой увесистым микрофоном, шагнул к нему и строго спросил:
– Крым чей? Ваш пропуск!
Человек остановился и откинул капюшон дождевика.
Лицо его было зелёным, а один глаз был закрыт тугой повязкой.
Он негромко сказал что-то Леониду Яковлевичу. Тот вытянулся и взял под козырёк.
Человек с зелёным лицом прошёл быстрыми шагами мимо меня и скрылся в кофейне. А наш командир вернулся на своё место и встал рядом со мной.
Он не сказал ни слова и всё поглядывал в ту сторону, куда ушёл незнакомец.
Оттуда, временами, сквозь шум кофемашин и блендеров для смузи, доносилось: «…а потом почту и телеграф! Промедление потере гранта подобно!»
Наконец я не вытерпел и спросил:
– Что ж, показал он вам пропуск?
Леонид Яковлевич медленно ответил:
– Нет. Он не успел его получить. Он скрывался всё время… Сперва в Йельском университете, затем в кировском лесу. А сейчас вот идёт в Кремль.
Потом Леонид Яковлевич добавил, и мне почудился в его голосе страх:
– Подумать только: он прошёл сюда мимо вражеских отрядов полиции. Его же могли… ты понимаешь, его могли посадить на тридцать суток!
В первый раз я слышал, чтобы наш командир говорил таким голосом.
Я заглянул ему в лицо и спросил:
– Да кто же это был?
И старый, прошедший через горнила каторжных ток-шоу, либералий посветлел лицом:
– Алексей Анатольевич Навальный.
Вася радостно захлопал в ладоши и спросил:
– А что было потом, отец?
Отец задумчиво погладил сынишку по голове:
– А что потом? А потом приехал ОМОН, отвесил нам увесистых звездюлей, а самых тупых и упёртых отправили хайпить семидесятую широту.
– А ты? – спросил сын.
– Я? Ты подумай, а я пока сугроб у входной двери разгребу и покормлю нашего белого медведя.
Эка как корежит Лесю от Навального, она неустанно сыплет в тему небылицами
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Навальный.
– Да, это Алексей Анатольевич Навальный. Наш любимый, родной, наш вождь. А ведь я его видел. Не веришь? Ну, слушай.
Был я молод. Плохо жилось тогда креативному люду. Крафтили мы с утра до поздней ночи в брендинговом воркшопе, чтобы еле свести концы с концами и заработать на хайповый лофт.
И вот появился один человек и сказал: Мы здесь власть! Падение режима неизбежно!
– Щаранский?!
– Тьфу, да причём здесь Щаранский? Мы о ком говорим вообще? Не тупи.
И люди, сынок, поднялись.
Восстание началось ранним предрассветным утром.
Фонари на улицах уже не горели. На Новинском бульваре тёмной громадиной высилось посольство Соединенных Штатов Америки. Огни в нём были погашены, а дула винтовок охранявших его морских пехотинцев были повёрнуты к Кремлю.
В темноте раздавались рингтоны айфонов, звучали отрывистые команды и носились по мостовым гироскутеры с юными блогерами, которые чатились и крутили спиннеры.
На улицах горели костры. Школогвардейцы грелись у огня, негромко обсуждали новых покемонов, оценки в четверти и ждали приказа наступать.
Отряды революционных студентов к этому времени уже заняли ближайшие вейп-шопы и кофейни «Старбакс».
Одну из них охранял я, тогда студент второго курса ВШЭ.
Вместе со мной штабную кофейню охраняли ещё пять хипстеров, три вейпера и два чеченских гея. Командовал нами старый петроградский либералий, которого все звали Леонидом Яковлевичем.
Два раза кофейню обстреливали из луков прокремлёвские реконструкторы, но мы отбили их стрелы селфи-палками, не сходя с места.
Внутрь штаба можно было пройти только по особым пропускам – жёлтым игрушечным утятам. Но у одного человека пропуска не было, и всё-таки его пропустили.
Когда он подошёл поближе, Леонид Яковлевич, вооружённый отнятым у Ольги Скабеевой увесистым микрофоном, шагнул к нему и строго спросил:
– Крым чей? Ваш пропуск!
Человек остановился и откинул капюшон дождевика.
Лицо его было зелёным, а один глаз был закрыт тугой повязкой.
Он негромко сказал что-то Леониду Яковлевичу. Тот вытянулся и взял под козырёк.
Человек с зелёным лицом прошёл быстрыми шагами мимо меня и скрылся в кофейне. А наш командир вернулся на своё место и встал рядом со мной.
Он не сказал ни слова и всё поглядывал в ту сторону, куда ушёл незнакомец.
Оттуда, временами, сквозь шум кофемашин и блендеров для смузи, доносилось: «…а потом почту и телеграф! Промедление потере гранта подобно!»
Наконец я не вытерпел и спросил:
– Что ж, показал он вам пропуск?
Леонид Яковлевич медленно ответил:
– Нет. Он не успел его получить. Он скрывался всё время… Сперва в Йельском университете, затем в кировском лесу. А сейчас вот идёт в Кремль.
Потом Леонид Яковлевич добавил, и мне почудился в его голосе страх:
– Подумать только: он прошёл сюда мимо вражеских отрядов полиции. Его же могли… ты понимаешь, его могли посадить на тридцать суток!
В первый раз я слышал, чтобы наш командир говорил таким голосом.
Я заглянул ему в лицо и спросил:
– Да кто же это был?
И старый, прошедший через горнила каторжных ток-шоу, либералий посветлел лицом:
– Алексей Анатольевич Навальный.
Вася радостно захлопал в ладоши и спросил:
– А что было потом, отец?
Отец задумчиво погладил сынишку по голове:
– А что потом? А потом приехал ОМОН, отвесил нам увесистых звездюлей, а самых тупых и упёртых отправили хайпить семидесятую широту.
– А ты? – спросил сын.
– Я? Ты подумай, а я пока сугроб у входной двери разгребу и покормлю нашего белого медведя.
Эка как корежит Лесю от Навального, она неустанно сыплет в тему небылицами
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Навальный.
– Да, это Алексей Анатольевич Навальный. Наш любимый, родной, наш вождь. А ведь я его видел. Не веришь? Ну, слушай.
Был я молод. Плохо жилось тогда креативному люду. Крафтили мы с утра до поздней ночи в брендинговом воркшопе, чтобы еле свести концы с концами и заработать на хайповый лофт.
И вот появился один человек и сказал: Мы здесь власть! Падение режима неизбежно!
– Щаранский?!
– Тьфу, да причём здесь Щаранский? Мы о ком говорим вообще? Не тупи.
И люди, сынок, поднялись.
Восстание началось ранним предрассветным утром.
Фонари на улицах уже не горели. На Новинском бульваре тёмной громадиной высилось посольство Соединенных Штатов Америки. Огни в нём были погашены, а дула винтовок охранявших его морских пехотинцев были повёрнуты к Кремлю.
В темноте раздавались рингтоны айфонов, звучали отрывистые команды и носились по мостовым гироскутеры с юными блогерами, которые чатились и крутили спиннеры.
На улицах горели костры. Школогвардейцы грелись у огня, негромко обсуждали новых покемонов, оценки в четверти и ждали приказа наступать.
Отряды революционных студентов к этому времени уже заняли ближайшие вейп-шопы и кофейни «Старбакс».
Одну из них охранял я, тогда студент второго курса ВШЭ.
Вместе со мной штабную кофейню охраняли ещё пять хипстеров, три вейпера и два чеченских гея. Командовал нами старый петроградский либералий, которого все звали Леонидом Яковлевичем.
Два раза кофейню обстреливали из луков прокремлёвские реконструкторы, но мы отбили их стрелы селфи-палками, не сходя с места.
Внутрь штаба можно было пройти только по особым пропускам – жёлтым игрушечным утятам. Но у одного человека пропуска не было, и всё-таки его пропустили.
Когда он подошёл поближе, Леонид Яковлевич, вооружённый отнятым у Ольги Скабеевой увесистым микрофоном, шагнул к нему и строго спросил:
– Крым чей? Ваш пропуск!
Человек остановился и откинул капюшон дождевика.
Лицо его было зелёным, а один глаз был закрыт тугой повязкой.
Он негромко сказал что-то Леониду Яковлевичу. Тот вытянулся и взял под козырёк.
Человек с зелёным лицом прошёл быстрыми шагами мимо меня и скрылся в кофейне. А наш командир вернулся на своё место и встал рядом со мной.
Он не сказал ни слова и всё поглядывал в ту сторону, куда ушёл незнакомец.
Оттуда, временами, сквозь шум кофемашин и блендеров для смузи, доносилось: «…а потом почту и телеграф! Промедление потере гранта подобно!»
Наконец я не вытерпел и спросил:
– Что ж, показал он вам пропуск?
Леонид Яковлевич медленно ответил:
– Нет. Он не успел его получить. Он скрывался всё время… Сперва в Йельском университете, затем в кировском лесу. А сейчас вот идёт в Кремль.
Потом Леонид Яковлевич добавил, и мне почудился в его голосе страх:
– Подумать только: он прошёл сюда мимо вражеских отрядов полиции. Его же могли… ты понимаешь, его могли посадить на тридцать суток!
В первый раз я слышал, чтобы наш командир говорил таким голосом.
Я заглянул ему в лицо и спросил:
– Да кто же это был?
И старый, прошедший через горнила каторжных ток-шоу, либералий посветлел лицом:
– Алексей Анатольевич Навальный.
Вася радостно захлопал в ладоши и спросил:
– А что было потом, отец?
Отец задумчиво погладил сынишку по голове:
– А что потом? А потом приехал ОМОН, отвесил нам увесистых звездюлей, а самых тупых и упёртых отправили хайпить семидесятую широту.
– А ты? – спросил сын.
– Я? Ты подумай, а я пока сугроб у входной двери разгребу и покормлю нашего белого медведя.
Эка как корежит Лесю от Навального, она неустанно сыплет в тему небылицами
По теме есть чо сказать..?
Ты хочешь, что бы я прокомментировала глупые ужимки авторов этого рассказика и Леси
"...на страже русских национальных интересов стоял никто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской Империи, апеллируя к трудящимся всего мира."
[quote="Незнакомка
Эка как корежит Лесю от Навального, она неустанно сыплет в тему небылицами[/quote]
Толковый словарь Ожегова.
Небылица:
1. Вымысел, лживое сообщение. Плести небылицы.
2. В народном творчестве: шуточный рассказ о том, чего не может быть, не бывает
Даже фанаты Навгального не верят в то, что он станет вождем народа
Последний раз редактировалось Заноза 19 окт 2017, 16:40, всего редактировалось 2 раза.
В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Навальный.
– Да, это Алексей Анатольевич Навальный. Наш любимый, родной, наш вождь. А ведь я его видел. Не веришь? Ну, слушай.
Был я молод. Плохо жилось тогда креативному люду. Крафтили мы с утра до поздней ночи в брендинговом воркшопе, чтобы еле свести концы с концами и заработать на хайповый лофт.
И вот появился один человек и сказал: Мы здесь власть! Падение режима неизбежно!
– Щаранский?!
– Тьфу, да причём здесь Щаранский? Мы о ком говорим вообще? Не тупи.
И люди, сынок, поднялись.
Восстание началось ранним предрассветным утром.
Фонари на улицах уже не горели. На Новинском бульваре тёмной громадиной высилось посольство Соединенных Штатов Америки. Огни в нём были погашены, а дула винтовок охранявших его морских пехотинцев были повёрнуты к Кремлю.
В темноте раздавались рингтоны айфонов, звучали отрывистые команды и носились по мостовым гироскутеры с юными блогерами, которые чатились и крутили спиннеры.
На улицах горели костры. Школогвардейцы грелись у огня, негромко обсуждали новых покемонов, оценки в четверти и ждали приказа наступать.
Отряды революционных студентов к этому времени уже заняли ближайшие вейп-шопы и кофейни «Старбакс».
Одну из них охранял я, тогда студент второго курса ВШЭ.
Вместе со мной штабную кофейню охраняли ещё пять хипстеров, три вейпера и два чеченских гея. Командовал нами старый петроградский либералий, которого все звали Леонидом Яковлевичем.
Два раза кофейню обстреливали из луков прокремлёвские реконструкторы, но мы отбили их стрелы селфи-палками, не сходя с места.
Внутрь штаба можно было пройти только по особым пропускам – жёлтым игрушечным утятам. Но у одного человека пропуска не было, и всё-таки его пропустили.
Когда он подошёл поближе, Леонид Яковлевич, вооружённый отнятым у Ольги Скабеевой увесистым микрофоном, шагнул к нему и строго спросил:
– Крым чей? Ваш пропуск!
Человек остановился и откинул капюшон дождевика.
Лицо его было зелёным, а один глаз был закрыт тугой повязкой.
Он негромко сказал что-то Леониду Яковлевичу. Тот вытянулся и взял под козырёк.
Человек с зелёным лицом прошёл быстрыми шагами мимо меня и скрылся в кофейне. А наш командир вернулся на своё место и встал рядом со мной.
Он не сказал ни слова и всё поглядывал в ту сторону, куда ушёл незнакомец.
Оттуда, временами, сквозь шум кофемашин и блендеров для смузи, доносилось: «…а потом почту и телеграф! Промедление потере гранта подобно!»
Наконец я не вытерпел и спросил:
– Что ж, показал он вам пропуск?
Леонид Яковлевич медленно ответил:
– Нет. Он не успел его получить. Он скрывался всё время… Сперва в Йельском университете, затем в кировском лесу. А сейчас вот идёт в Кремль.
Потом Леонид Яковлевич добавил, и мне почудился в его голосе страх:
– Подумать только: он прошёл сюда мимо вражеских отрядов полиции. Его же могли… ты понимаешь, его могли посадить на тридцать суток!
В первый раз я слышал, чтобы наш командир говорил таким голосом.
Я заглянул ему в лицо и спросил:
– Да кто же это был?
И старый, прошедший через горнила каторжных ток-шоу, либералий посветлел лицом:
– Алексей Анатольевич Навальный.
Вася радостно захлопал в ладоши и спросил:
– А что было потом, отец?
Отец задумчиво погладил сынишку по голове:
– А что потом? А потом приехал ОМОН, отвесил нам увесистых звездюлей, а самых тупых и упёртых отправили хайпить семидесятую широту.
– А ты? – спросил сын.
– Я? Ты подумай, а я пока сугроб у входной двери разгребу и покормлю нашего белого медведя.
это дилетантский подход.. и это то, что надо знать о либеральной оппозиции..
